Сухие ветки ивы и ольхи прогорели быстро. Николай установил над догорающими углями треногу, подвесил на неё котелок и налил полный воды. Подкинул ещё дров и стал ждать, когда закипит вода, чтобы бросить в неё тушёнку и гречку.

Когда сзади раздалось неожиданное покашливание для привлечения внимания, он чуть не перепрыгнул костёр от неожиданности.

— О, прости, надо было громче топать. — Рыбак, одетый как пасечник, из-за шляпы с москитной стекой и плотного плаща, похожего на экипировку служащих войск РХБЗ, протянул руку. — Пётр.

— Ну ты, конечно, тот ещё диверсант, — пожал руку. — Николай.

Он знал этого мужчину. Тот тоже рыбачил здесь регулярно в прошлые годы. Пётр внимательно рассмотрел Николая, будто силился вспомнить его.

— Очень приятно. Давно тут не был, особенно после того случая, когда внезапно поднялась вода и все решили, что под водой копится газ. От нашей деревни дорога сюда сильно заросла, на машине не проехать, только на моцике. А когда-то здесь очень много народу собиралось. Ты тоже тут бывал?

— Нет, но батя рассказывал про это озеро, — соврал отец Гордея, не желая признаваться в чудесном омоложении.

— Слушай, а его, случайно, не Николаем тоже звали? Помню, какие он тут байки травил, оборжаться.

— Нет, моего отца Саней звали. Может, помнишь его?

— Саню? Может, и помню. Тут всяких Саней перебывало столько, сколько рыбы в озере не водится. Ладно, пёс с ними. Как рыбалка? — Пётр скинул с плеча рюкзак и положил удочки в траву.

— Вон в садок загляни, — посоветовал Николай.

Рыбак прошёл к берегу и интересом изучил содержимое сетчатой ёмкости.

— На что идёт? — спросил он.

— На кукурузу и мотыля.

— Понятно. А я на мастырку в этот раз решил попытать счастья. — Пётр вернулся и полез в рюкзак. — На прошлой неделе десять килограмм карася и плотвички натаскал. Наделал на зиму тушёнки в автоклаве.

— Здорово, — нехотя похвалил его Николай.

Он сам не очень любил рыбу. Нина жарила улов два раза в год, и ему этого хватало надолго. Мужики, относящиеся к хобби как добытчики, а не как созерцатели, вызывали у Николая лёгкое раздражение. Если уж они ловили рыбу, то в промышленных масштабах, заготавливая её во всех видах. Если шли по грибы, но непременно надо было насобирать полный багажник, потом возиться с ними несколько дней, паря, жаря и маринуя, будто у них не было денег, чтобы пойти в магазин и купить обыкновенной еды. Как правило, подобные любители природных богатств отличались чрезмерной скупостью и ценили каждый килограмм добычи, доставшейся им бесплатно.

— А ты где собрался удочки бросать? — поинтересовался Николай.

— Да… — Пётр огляделся, — где-нибудь рядом.

— Тут кроме нас никого нет. Давай метрах в ста от меня ищи места, не ближе, — посоветовал он рыбаку.

— Блин, Колян, ты уже тут прикормил, чего мне зря корма тратить? Рыбы всем хватит, не переживай.

— Я не переживаю, Петь, но я сюда приехал не столько ради улова, сколько ради тишины. Не хочу под боком ненужной суеты.

— Потому и сеть с собой взял. — Пётр уже успел многое увидеть.

— Это страховка на всякий случай.

— Слушай, если бы ты не был таким молодым, я бы точно решил, что ты тот Николай, с которым мы рыбачили пять лет назад. Он тоже ни с кем не хотел рыбачить, боялся, что всю его рыбу выловят. — Пётр снова уставился в лицо Николаю. — Может…

— Не может. Мой отец Александр. Наверное, это влияние имени на характер. Мы, Николаи, любим побыть в тишине, наедине с мыслями и собственным хобби.

— Мы, Николай Второй, значит. Ясно, ваше величество. — Пётр поднял рюкзак и удочки. — Пойду поищу другое место. Удачной поклёвки.

— Спасибо. И тебе тоже.

Пётр ушёл, оставив лёгкое чувство вины. Николай решил, что малость перегнул палку. Возможно, общение скрасило бы ему остаток дня.

— Кого я обманываю, — укорил он сам себя. — Сколько рыбачил с этим Петром, столько и собачились, то из-за места, то из-за того, что он постоянно клянчил насадку. Хоть раз бы рыбой рассчитался. Куркуль деревенский.

Пётр отошёл метров на пятьдесят и исчез в кустах. Вскоре над ними показались замахивающиеся удочки. Николай облегчённо выдохнул и пожелал ему хорошей рыбалки, только бы он не лез к нему со своими проблемами.

Вода в котелке закипела. Николай поднял крышку, вывалил в него содержимое одной банки тушёнки и засыпал грамм триста гречки. Проверил на соль, чуть досолил и засел в телефон, ожидая приготовления пищи. На природе аппетит всегда усиливался.

За четыре года на озере появилась нормальная связь, и даже интернет. Николай отписался жене про улов и про гречку, вскользь упомянув ещё одного рыбака.

— Только не бухай, пожалуйста, — попросила супруга.

— С этим куркулём ни за что, — ответил Николай.

Вынул из своего рюкзака чекушку вишнёвой настойки и налил в кружку половину содержимого бутылки. Этот момент он тоже несколько раз представлял перед поездкой, как выпьет настойку в качестве аперитива, а потом плотно перекусит и снова сядет за удочки, убаюкиваемый всплесками воды о берег и монотонной рябью на её поверхности.

— Николай? — раздался в спину голос Петра.

Николай чуть не поперхнулся собственной настойкой.

— Чего тебе? — Он обернулся, прикрыв рот рукой.

— Там в воде какая-то хрень лежит. Крючок зацепился, подумал, коряга. Полез отцепить, а там металл. Похоже, что кто-то притопил машину и, скорее всего, с людьми. Помнишь, несколько лет назад парочку искали, так и не нашли. Наверное, они. — На лице рыбака читался отчётливый испуг и растерянность.

— Вот ты везучий. — Николай незаметно подсунул чекушку под клеёнку, используемую в качестве стола. — Идём посмотрим.

Он смело направился к месту, где обосновался Пётр. Рыбак потрусил за ним.

— Слушай, а если мы заявим, то на нас не подумают? — поинтересовался он. — Менты всё равно этот случай в висяки записали, а тут мы. Повяжут, сфабрикуют и посадят. Может, ну её, лежала в воде несколько лет и ещё полежит.

— А если бы это были твои дети? — спросил Николай. — Тебе всё равно было бы, что они лежат неупокоенные?

— Ты чего такое говоришь, Колян? Конечно же, не всё равно, но если тебя посадят, тебе от этого легче станет?

— Не посадят, — буркнул Николай. — Показывай где.

— Вон там, метров десять от берега. Там глубина уже по пояс, надо раздеваться.

— Раз надо, значит разденемся. — Николай скинул сапоги, затем и брюки. — Что за машина, не определил?

— Нет, ты что. Как только понял, что это железо, а не дерево, решил не оставлять следов. Мало ли что, — завуалировал Пётр свою трусость.

Николай зашёл в прохладную воду по колено. Остановился, чтобы кожа привыкла к температуре, и прошёл дальше, пока не наступил на инородное тело. Даже ногой он сразу определил, что это не автомобиль. Ощупал его стопой со всех сторон, но не получил ответа, что за секрет скрывался на дне озера. Точно не кусок затонувшего бревна. Текстура на ощупь была твёрдой, скорее железной из-за неровностей, несвойственной, к примеру, естественной каменной поверхности.

— Ну что там? — нетерпеливо поинтересовался Пётр.

— Не понял ещё. Точно не машина.

— Фух, слава богу.

— Какая-то железяка. Придётся нырять. — Николай решил сделать это, не снимая майки и жилетки. Присел по шею, ощупывая таинственную находку, потом нырнул с головой, чтобы основательно, двумя руками, определить её предназначение.

Под водой он провёл не меньше минуты, заставив Петра начать нервничать и озираться, боясь увидеть нечаянных свидетелей гибели человека. Он снова испугался, что смерть Николая спишут на него, как и тех людей, что утонули в автомобиле. В его голове появилась шальная мысль кинуться на помощь, но побоялся, что утонет сам в этом загадочном гибельном месте.

Николай резко появился из-под воды, отфыркиваясь и вытирая лицо руками.

— Ты чего так долго-то? — поинтересовался Пётр с явным облегчением. — Я уже подумал…

— А чего на помощь не кинулся? — ехидно поинтересовался Николай.